Усадьба А.В. Дружинина

После ухода с военной службы, В. Ф. Дружинин поступает на службу в Московский почтамт. В 1805 г. ему присваивается чин коллежского асессора, а в 1811 г. чин надворного советника. Во время службы В. Ф. Дружинин в 1812 г. становится жертвой вражды между генерал–губернатором Москвы Ф. В. Ростопчиным и московским пост–директором Ф. П. Ключаревым, в результате чего В. Ф. Дружинин был оклеветан, обвинен в пособничестве французам, арестован, отставлен от службы, находился некоторое время в заключении, затем отослан в Санкт–Петербург.

(Подробное описание этой ситуации дается в разделе 1 «Из родословной А. В. Дружинина» Главы 1 вышеуказанной монографии Н. Б. Алдониной).

Помимо несчастий, свалившихся на В. Ф. Дружинина по службе, во время Отечественной войны 1812 г. было уничтожено и его родовое имение в Смоленской губернии. В 1814 г. за потерю имущества в Смоленской губернии, В. Ф. Дружинину была выплачена компенсация в размере 3 000 рублей (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 630). В дальнейшем, дела В. Ф. Дружинина начинают идти на поправку, в его судьбе принимают участие многие высокопоставленные лица. В 1817 г. В. Ф. Дружинину был пожалован чин коллежского советника. В 1823 г. он был утвержден в должности казначея Санкт–Петербургского почтамта.

За долгий период службы (более 40 лет), В. Ф. Дружинин был неоднократно награжден орденами, грамотами, знаками отличия, денежными вознаграждениями. В Ф. Дружинин был награжден орденами св. Владимира 3–й и 4–й степеней, св. Анны 2 степени (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 624). После награждения орденом св. Владимира 3–й степени, В. Ф. Дружинин в 1831 г. назначен помощником почт–директора Первого округа с присвоением чина статского советника, а в 1834 г. ему пожалован чин действительного статского советника (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 624).

Мать А. В. Дружинина – Мария Павловна, происхождение и дата рождения неизвестны. В некоторых источниках называется 1774 г. (вполне возможно родилась позднее). Первым браком была за Федором Даниловичем Ширяевым, который был родом из Тульской губернии, принимал участие в русско–турецкой войне 1789–1790 гг., при штурме Измаила, Итальянском и Швейцарском походах Суворова, в т.ч. переправе через знаменитый Чертов мост, дослужился до чина полковника (РГВИА. Ф. 489. Оп. 1 Д. 1515). После ранения в одном из походов Суворова, командовал в Москве инвалидной ротой, скончался в 1813 г. и похоронен в Москве на кладбище Свято–Андрониева монастыря (Московский некрополь, т. 3, с. 357). У Ф. Д. и М. П. Ширяевых было трое детей, двое из которых сын и дочь скончались в малолетнем возрасте, а третий Николай, офицер, служил в 40–х годах XIX века на Кавказе, умер в 50–е годы. В Дневнике А. В. Дружинина не упоминается о его встречах со сводным братом. В 1818 г. Мария Павловна выходит замуж за коллежского советника В. Ф. Дружинина.

Как указывает Н. Б. Алдонина в своей монографии (стр. 56), сохранилась копия свидетельства о бракосочетании коллежского советника В. Ф. Дружинина со вдовой умершего Военно–подвижной инвалидной 19–й роты полковника и кавалера Ф. Ширяева Марией Павловной, состоявшемся 26.08.1818 г. в церкви Двенадцати апостолов при Почтовом департаменте (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 627).

В 1819 г. у Дружининых рождается сын Андрей, в 1821 г. – Григорий, а в 1824 г. – Александр.

Согласно Указателю жилищ и зданий в Санкт–Петербурге, или адресная книга с планом и таблицею пожарных сигналов на 1823 г. (63*), – В. Ф. и М. П. Дружинины сначала проживают в доме купца Быкова по адресу: Санкт–Петербург, 3–я Адмиралтейская часть, 3 квартал, д. № 290 по Екатерингофскому каналу (стр. 27), современный адрес – ул. Б. Подъяческая, д. 19/пр. Римского Корсакова, д. 10.

ул. Большая Подъяческая, д. 19 (Дом А. А. Морозовой, год постройки около 1810 г., надстройка в 1914 г.)

Позднее (до 28.01.1824 г.) они переселились в дом Почтового департамента, где и родился А. В. Дружинин.

После смерти В. Ф. Дружинина в 1842 г., Мария Павловна с Александром Васильевичем переехали на Владимирскую улицу.

Василий Федорович и Мария Павловна обладали достаточными средствами и дали сыновьям хорошую домашнюю подготовку. Андрей Васильевич Дружинин окончил Пажеский корпус, а Григорий Васильевич Первый кадетский корпус. По окончании курса они вышли в лейб–гвардии Финляндский полк.

Братья Дружинины (слева направо): Андрей, Григорий, Александр Рисунок П. А. Федотова. 1840–е годы. Государственный русский музей

Старший брат – Андрей Васильевич Дружинин, капитан лейб–гвардии Финляндского полка, скончался 07.05.1852 г. и похоронен на Смоленском кладбище в Санкт–Петербурге

Фотография надгробия с могилы Андр. В. Дружинина на Смоленском кладбище.

Как пишет Н. Б. Алдонина в своей монографии (стр. 67), первой воспитательницей А. В. Дружинина была няня, крепостная крестьянка Лукерья Ивановна (до 29.06.1829 – между 01.1853 и 7.12.1855) (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 631). Это была неграмотная женщина, но отличавшаяся народной мудростью и, вероятно, поэтому выбранная родителями писателя в качестве няни младшего сына, в письмах к жене Василий Федорович постоянно просил кланяться Лукерье Ивановне.

Детские и отроческие годы А. В. Дружинина прошли в Санкт–Петербурге, летние же месяцы, начиная с младенческих лет (нет сведений только за 1825-1828, 1830-1839, 1842-1846 и 1850-1851 гг.), он проводил в Мариинском, в тесном общении с русской природой и русским народом (стр. 68 монографии).

В деревне А. В. Дружинин охотился на уток, ловил рыбу, ходил в рощу за грибами, ездил верхом на лошади, купался, стрелял, учился управлять парусом. О его времяпрепровождении в Мариинском дают представление письма к братьям от 2.07. и от 15, 16 и 20.07.(1841 г.). В первом из них Дружинин описывает свои занятия по приезде в имение: «Ну! думал я, поселяясь в этот же день в моем флигеле, теперь-то я буду вести деятельную жизнь, вставать в 6 часов, ходить на охоту, ездить верхом и прочая, а, главное, гулять!.. но … все вышло иначе. Дни стоят прекрасные, а я все сижу дома или гуляю только в саду. Дичи тьма, что теперь у нас редкость, а я всего два раза стрелял по дроздам и столько же по уткам, верхом не ездил ни разу, в поле или в лес хожу только по вечерам. Что ж за дивная перемена случилась со мною? ничего, а это все только лень и ужасный жар. Зато я купаюсь ужасно часто… Но прошу не думать, что это значит, что я скучаю… У меня тьма занятий. 1-е. Паруса. Лодка оснащена. Артиллерия поставлена, и теперь хоть на бейдевинде, хоть на фордевинде, хоть на гроте, хоть на кливере сумею съездить. 2-е. Отделка флигеля. Обои обиты. Картины повешены ... перед окнами сделаны цветники. Прелесть и только. 3-е. Гулять вечером в поле при закате солнца, с ружьем за плечами и с сигарой во рту. Это регулярно, и это высокое наслаждение. А лежать, нажравшись, как свинья, и курить пахитос? А бесчисленное лакомство, а чтение, ибо я и этим запасся, а в самый жар после купанья что делать, как не читать?» (стр. 69 монографии).

Александр Васильевич Дружинин воспитывался дома до 16 лет, потом также поступил в Пажеский корпус, через год после того произведен в камер–пажи, а еще через год выпущен из корпуса в гвардию, в лейб–гвардии Финляндский полк, где уже служили два его брата Григорий и Андрей. Из числа товарищей его по полку был Павел Андреевич Федотов, впоследствии знаменитый русский художник.

Пажеский корпус, в котором учился А.В. Дружинин Литография А. Н. Авнатамова и Н. К. Брезе с рис. И. И. Шарлеманя. 1859.

В 1846 г. Александр Васильевич Дружинин поступил из полка в канцелярию Военного министерства, где занимал различные должности до 1851 г., в который вышел в отставку в чине коллежского асессора.

В 1847 г. он напечатал свое первое произведение, повесть «Полинька Сакс» в журнале «Современник». Вслед за этой повестью в разных периодических изданиях печатаются другие его произведения «Рассказ Алексея Дмитрича» (1848), «Жюли» (1849) и т.д. Были также статьи под разными псевдонимами. До октября 1856 г., т.е. до принятия на себя редакции «Библиотеки для чтения» был деятельным сотрудником «Современника».

В 1850 г. в «Современнике» появился его цикл из 5 статей «Галерея замечательнейших романов», в т.ч. о Ричардсоне, Радклиф, Голдсмите.

Переводы драм Шекспира «Король Лир» («Современник», 1856 г.) и «Кориолан» («Библиотека для чтения», 1858 г.), «Ричард III» и «Король Джон». Последняя опубликована после его смерти.

В конце 1856 г., принял на себя редакцию журнала «Библиотека для чтения».

Упоминание о владельце деревни Чертова, имеется в книгах записных Новгородской епархии Шелонской пятины Залеской половины Ляцкого погоста за 1727 и 1742 г.г. (Сборник записных метрических книг, РГИА, Ф.19 (Петроградская духовная консистория), Оп.124, Д. 138 и 495).

В указанных документах владельцем деревни является Ф. С. Милославский (см. «Усадьба Максимова»).

Усадьба в Мариинском была приобретена В. Ф. Дружининым до 1826 г., поскольку упоминание о помещике Гдовского уезда Дружинине В. Ф. имеется в описаниях крестьянских бунтов весной 1826 г. в Гдовском уезде Санкт–Петербургской губернии ( 36*), одним из зачинщиков которых, являлся староста помещика В. Ф. Дружинина – Василий Яковлев.

Также в РГИА хранится письмо крестьян В. Ф. Дружинина к царю Николаю I.

По мнению племянника А. В. Дружинина – Василия Григорьевича Дружинина, – за доставление денежного ящика Василию Федоровичу Дружинину было пожаловано имение в 1100 десятин в Гдовском уезде Санкт–Петербургской губернии, в 80 верстах на юг от г. Нарвы, в 5 верстах от с. Заянья по дороге от деревни Малафьевки, именовавшееся Чертово Жилое, с некоторым количеством крестьян и переименованное им в деревню Мариинское (30*)

Дубовая аллея и табличка, указывающая нахождение усадьбы А. В. Дружинина в д. Марьинско.

Мы полагаем, что это просто красивая легенда. В тоже время в отношении честности и порядочности В. Ф. Дружинина история про «доставление денежного ящика», имеет свое подтверждение. После ареста В. Ф. Дружинина в 1812 г., у него на руках остается значительная денежная сумма, по которой он, в полном объеме, отчитается в 1813 г. (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 630).

Обстоятельства приобретения В. Ф. Дружининым усадьбы, подробно описаны в монографии Н. Б. Алдониной (стр. 51, 52).

Согласно купчей крепости, выданной 18.10.1820 г. по указу Его Императорского величества и по определению Санкт–Петербургской палаты гражданского суда 2–го департамента, – В. Ф. Дружинин приобрел в Санкт–Петербургском губернском правлении с публичных торгов за 61 000 рублей имение надворного советника Емельяна Андреевича Чеблокова Чертово Жилое, списанное на неуплату разных долгов. (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 622).

Сам Е. А. Чеблоков скончался в 1814 г., поэтому имение принадлежало кому–то из его наследников.

Сумма для В. Ф. Дружинина была огромная, для чего он был вынужден использовать средства жены и взять в долг существенные денежные суммы, что в итоге, в 30–е годы XIX века привело к почти полной потере состояния Дружининых, о чем упоминает А. В. Дружинин в своем Дневнике.

Из Дневника А. В. Дружинина
Прод(олжение) психол(огических) заметок (Письмо 1.), 1848 г.

«Отец имел хорошее имение в СПб. губернии, полагали, что у него есть деньги, кроме того, множество лиц были ему должны. Судя по этому, семейство наше было обеспечено, но дела иначе вышли. Доверчивость погубила состояние моего отца. Имение оказалось все заложенным, денег не было, по векселям затянулись дела, а на нас поступила бездна частных претензий»

Упомянутое имение состояло из деревни Чертово Жилое с числящимися по 7-й ревизии (1815 г.) 147 душами мужского и 186 женского пола (т.е. с умершими и сданными в рекруты насчитывалось 333 человека) и 60,5 тяглами «со всем в описи показанным крестьянским имуществом и землею» (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 622). Приобретая имение, В.Ф.Дружинин принимал на себя обязательство по уплате недоимок и повинностей, «сколько их оказаться может», и, «ежели имеется что-нибудь отданное внаем по контрактам», то обязался выполнить (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 622). Как указывает Н. Б. Алдонина, в 1822 г. по указу Правительствующего Сената было произведено уточнение границ имения Дружинина. Однако их неточность приводила к тому, что крестьяне окрестных деревень рубили лес Василия Федоровича, распахивали поля, увозили заготовленные его крепостными дрова и т.п. Это побудило отца писателя 2.07.24 г. обратиться в Гдовский уездный суд с просьбой, «строго расследовав о неповиновениях, употребить силу законов» с тем, чтобы оградить его «от смежных владельцов спокойным владением» (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 622).. Но дело затянулось…

Далее Н. Б. Алдонина в своей монографии, приводит сведения о составе приобретенного имения, – общая площадь имения составила не 1100, как полагал В.Г.Дружинин, а 2320 десятин 1146 сажен. Сюда входили сельцо Мариинское с садом и огородом (1 десятина 2280 сажен), строения деревень с огородами, огуменниками и конопляниками (17 десятин 996 сажен), пашней (649 десятин 2200 сажен), пашенный перелог и мелкая поросль (627 десятин 1272 сажени), сенной покос и дровяной лес (123 десятины 1971 сажень), болотный покос, дровяной лес (144 десятины 1972 сажени), суходол, дровяной лес (20 десятин 1777 сажен), водяное болото и дровяной лес (19 десятин 600 сажен), озеро, полуозеро, речка, полуречка, ручьи и полуручьи (7 десятин 1994 сажени), проселочные дороги (10 десятин 450 сажен). За вычетом неудобной к пашне земли (чистого мохового болота, озер, полуручьев и проселочных дорог) оставалось удобной 2230 десятин 1740 сажен (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 622).

Усадебный дом был построен В. Ф. Дружининым рядом с деревней на берегу озера, имевшего около одной версты в длину и около 100 саженей в ширину. В XVII веке озеро именовалось Чертово, видимо по фамилии тогдашнего владельца – помещика Д. И. Чертова. В настоящее время озеро называется Марьинское.

Озеро в д. Марьинско со стороны усадьбы А. В. Дружинина.

По озеру шла граница с соседним имением, принадлежавшим баронессе Евфимии Никитичне Вревской, урожденной Арсеньевой, которое именовалось Чертово Пустое. На возвышенном берегу озера Василий Федорович построил усадьбу, хозяйственные постройки –- скотный двор, службы и проч., развел два фруктовых сада, построил грунтовые сараи для вишен и слив. (30*)

Вид на озеро со стороны места усадьбы А. В. Дружинина, напротив – владения Е. Н. Вревской.

Из Дневника А. В. Дружинина
5 августа 1854 года, четверг.

«Сегодни по случаю невыносимого зноя (жары продолжаются около трех недель, и самые адские) я дал себе еще один день отдыха, читал, сидел у озера под елями и смотрел на купающихся девчонок. В этом последнем занятии нет ничего безнравственного, ибо через озеро фигуры кажутся с муху»

Вид на озеро со стороны места усадьбы А. В. Дружинина.

Описание усадьбы Мариинское приведено в справке об усадьбе (РГАЛИ, Ф.167, Оп.1, Ед. хр. 12, стр. 7–8).

Согласно указанному документу, в усадьбе имелись следующие постройки: двухэтажный деревянный дом (12 комнат), рядом с ним поодаль кухня и при ней три комнаты, ледник и далее еще флигель, состоявший из трех комнат, дом для рабочих, конюшня, сарай, каменный скотный двор, дом для садовника с теплицей, каменная баня и прачечная при озере, гумно и два сарая для хлеба.

При усадебном доме находилось два фруктовых сада с яблонями, ягодами, огородами и парниками.

Во флигеле и любил проводить лето Александр Васильевич Дружинин. Флигель был одноэтажный, в нем была одна большая комната, имевшая по три окна с двух сторон, сбоку было крыльцо, в нем лестница, ведшая в сад, рядом с комнатой был коридор с печью, а за коридором две небольшие комнаты, предназначенные для служебных целей и для помещения служителя. Из коридора был также выход во двор. Кругом стен большой комнаты были диваны, на которых размещались для ночлега приезжавшие к А. В. Дружинину гости, в т.ч. И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов, Д. В. Григорович. (30*).

При жизни Василия Федоровича Дружинина в 1826 г. случился в деревне пожар, после которого из деревни были сделаны два выселка, в 2-х верстах расстояния от Мариинского: на север – Лотохово (некоторое время спустя именуемое как Андреевское) и на юг - Васильевская.

Согласно Описанию Санкт–Петербургской губернии по уездам и станам за 1838 г., Василию Федоровичу Дружинину, статскому советнику принадлежат село Мариинское, в котором 110 жителей мужского пола, 130 жителей женского пола, деревня Васильевская, – в которой 55 жителей мужского пола и 54 женского, Чертово Жилое, – в которой 21 житель мужского пола и 29 женского.

Скончался В. Ф. Дружинин в 1842 г. и похоронен в Санкт–Петербурге, на Смоленском православном кладбище.

Фотография надгробного камня на могиле В. Ф. Дружинина.

После смерти В. Ф. Дружинина в 1842 г., как пишет Н. Б. Алдонина в своей монографии (стр. 52), имение переходит к его вдове, – Марии Павловне и детям, «первая седьмою частию, а последние равными частями» (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 1. Ед. хр. 622.). В копии определения Гдовского уездного суда от 19.10.1843 г. об утверждении вдовы Дружинина и его сыновей наследниками имения за ними значатся «деревня Чертово Жилое с числящимися по 7 ревизии мужеска 147 и женска пола 178 душами» (Там же. Л. 9 об.). В копии определения от 14.11.43 г. о введении вдовы Дружинина и его сыновей во владение имением за ними числятся «все деревни Чертова Жилом, крестьян по последней ревизии мужеска пола 198 душ с их женами и детьми» (Там же. Л. 8).

Именно с этого момента и начинают разворачиваться события, о которых А. В. Дружинин описывает в своем Дневнике.

Согласно Алфавитному списку селений по уездам и станам Санкт–Петербургской губернии за 1856 г., Дружининой М. П. принадлежат деревни Мариинская (29 дворов, 117 душ), Васильевщина (13 дворов, 60 душ), Чертово Ямное (6 дворов, 20 душ).

В данном случае под душами понимаются только лица мужского пола.

За их спинами находился дом А. В. Дружинина.

Еще одна фотография места, где находился дом А. В. Дружинина.

В Мариинское к А. В. Дружинину в 1854 г. приезжали Н. А. Некрасов и И. С. Тургенев, в 1859 г. – А. Ф. Писемский, в 1862, 1863 гг. – М. А. Ливенцов, а в 1855 г. – Д. В. Григорович.

Н. А. Некрасов и И. С. Тургенев гостили у Александра Васильевича Дружинина в Мариинском в июле–августе 1854 г.

Н. А. Некрасов. Фотография 1856 г. С.В. Левицкого.	И. С. Тургенев. Фотография 1855 г. С.В. Левицкого

Из Дневника А. В. Дружинина
Суббота, 31 июля. 1854 г.

Несколько часов тому назад проводил я от себя петербургских гостей, Тургенева и Некрасова, с которыми провел время, начиная с прошлой пятницы, сперва в Осьмине у Маслова, а потом у себя. Они охотились удачно, и слабые их телеса несколько починились в нашем крае, и я развлекся с людьми, но по правде сказать, если бы не Маслов и другие посетители (как-то: Арсеньич с женой и вчера Томсон), я бы не очень много извлек отрады от товарищей литераторов. Эти два господина жили в лесу и в болоте, так что иной день нам и часу не приходилось вместе беседовать. В свободные минуты занимались чернокнижной словесностью, как-то: сочинением послания к Лонгинову и ответа на оное, Гимном Боткину и так далее в том же роде. Результатом труда вышла небольшая тетрадка, исполненная сквернословия. Обе поездки -- в Осьмино и обратно -- совершил я без тошноты и головной боли, что меня порадовало и успокоило насчет моей натуры, которая не так слаба, как оно кажется.

Тургенев есть, бесспорно, один из приятнейших собеседников из числа всех мне известных лиц. Когда присмотришься к недостаткам его манеры, которая вредит ему ужасно, и сойдешься с ним поближе, его оценишь по достоинству и начнешь искренно с ним сходиться. Горестно видеть, что он позволяет себе опускаться нравственно, как это делает весь почти наш кружок. Он от души думает, что его молодость кончена, что его душа истрепалась, что жизнь не сулит ему впереди ничего, кроме спанья и охоты, наконец, что в России жить очень скучно. С одной стороны, оно извинительно в человеке, юность свою распределившем очень изящно и долго жившем в красивейших странах Европы, но следует ли поддаваться этому чувству, и разумен ли человек, требующий или Всего, или Ничего от жизни? Счастливая и обильная ощущениями молодость не должна и не может вести к таким следствиям; если б она вела к ним, она была бы бедой, а не счастием. Но так мне нравится Тургенев, что я искренне желал бы, получив над ним влияние, передать ему хотя часть той нехитрой философии, которая дает смысл всей моей жизни и делает меня, бесспорно, одним из замечательно-счастливых людей на этом свете. Другого человека переделать трудно, и, вообще, наше частное миросозерцание не ко всякому прививается, но Тургенев, по восприимчивости своей натуры и по тонкому складу ума, очень способен покоряться той или другой идее и даже соображать жизнь свою с нею. Он часто бывал под влиянием различных особ, всегда умных, но не всегда разумных, и теперь, имея более 35 лет и не находясь ни под чьим влиянием, отчасти походит на юношу еще не сформировавшегося. На одном часу он вас восхитит и рассердит, возбудит в вас симпатию и неудовольствие. Дай бог ему скорей сделаться самим собою и уже не ощупывать дороги впереди себя, а идти по ней смело и бодро.

	Писатель Дмитрий Васильевич Григорович (1822 – 1899) был в Мариинском в июне 1855 г. Из воспоминаний Д. В. Григоровича.
Д.В. Григорович

Из Дневника А. В. Дружинина
Четверг. 18 июня. 1853 г.

Вчера я пожалел, что здесь нет Григоровича. Наш староста Осип - тип неоцененный. Это смешение добродушия, юмору, глупости и приятной хитрости никем не было изображено. Потом его язык и особые выражения, только ему принадлежащие,- верх совершенства. Хороший также ему сюжет: староста детковский, которого так поразило известие о казенном взыскании, что он сбежал из дому и ждет свою барыню на перекрестке. Он почему-то думает, что его поведут на веревочке и подвергнут сраму. Повестку из суда он всюду с собой носит и третьего дни показывал ее мне с таинственно-отчаянным видом.

28 июня 1855 г., вторник, наверху

Принимаюсь за давно заброшенный дневник не без отрадного чувства. Более двух месяцев, сладких, дружественных и полных разнообразия месяцев промелькнули с быстротой, освежив мои силы и давши мне много материала во всех родах. Немногие люди в теперешнюю тревожную пору могут похвастаться такими двумя месяцами. Теперь я отдыхаю и припоминаю, а между тем, понемногу начинаю свои работы. Со мной в деревне Григорович, и он тоже работает, его присутствие спасает меня от некоторой тоски и облегчает переход от слишком шумной жизни к

На этом месте находился флигель А. В. Дружинина

Еще одна фотография места флигеля А. В. Дружинина

Удивительно, но флигель сохранился до наших дней, а точнее сам сруб, уже переделанный в жилой дом и не производящий впечатления того места, в котором жил А. В. Дружинин, и приезжали Н. А. Некрасов и И. С. Тургенев.

Фотография флигеля А. В. Дружинина (в настоящее время жилой дом).

Еще одна фотография флигеля А. В. Дружинина (в настоящее время жилой дом).

Александр Васильевич Дружинин очень любил Мариинское. По этому поводу острил Д. В. Григорович, что летом в Мариинском растут мох и богородицына травка, но зато зимой цветут на воздухе розы.

Прерываю на время этот отчет, чтоб рассказать о вечере вчерашнего дни, вечере безо всяких внешних событий, но оставившем глубокий след в моей памяти. Вообще осень, как я это уже замечал в дневнике прошлых годов, есть для меня время силы и живых поэтических ощущений. К радости моей, ее влияние не слабеет, а растет с годами. У нас после долгого ненастья пошли светлые дни, зелень свежа, воздух пахуч и приятен. Вчера, в 6 1/2 часов, проводив Эллиота и Трефорта, обедавших у меня, я вышел гулять один, по дороге в Заянье. Солнце садилось великолепно, окна изб горели в искорках, чисто русская красота местности поразила меня так, как еще никогда не поражала. Я понял, какой нерушимой связью привязан я к своему углу, к своей родной земле, к месту, где свершилось мое развитие, с добром и злом. Выразить спокойного, радостного, благодарственного состояния моего духа в эти минуты я не берусь. Я стоял на одном месте, глядел в одну сторону, чувствовал слезы на глазах и всею душой возносился к той неведомой силе, которая не покидала меня никогда до сего времени. Я радовался тому, что могу глядеть зорким глазом и жить, и наслаждаться, и порываться к свету так, как это возможно лишь в первой юности. А я далеко не юноша, великая часть моей жизни прошла -- отрадно думать, что (при всем зле и всех пороках) небесплодно. Я мог веселиться духом, как путник, легко и приятно совершивший великую половину дороги. Но всего не перескажешь, что я чувствовал, в особенности не передашь того, к чему дух мой стремился смутно. Я молился о силе и свете и радостно изготовлял себя на новый путь, на новые соприкосновения с жизнью. Давно в душе моей не было так светло и радостно.

Дубовая аллея за домом, по которой гулял А. В. Дружинин.

Поздней осенью в начале октября, Мария Павловна и Александр Васильевич возвращались в Санкт–Петербург, но ехали отдельно. Мария Павловна – в большой карете, запряженной четверкой, в которой помещалась она сама и три ее прислуги, на козлах сидел ее лакей. В карету складывался разный домашний скарб. Ехала Мария Павловна через усадьбы знакомых ей помещиков и останавливалась на день два в каждой усадьбе (30*).

Портрет М. П. Дружининой, выполненный художником П. А Федотовым, около 1848 г.

В 1856 г. А. В. Дружинин переехал в дом № 16 по Хлебному пер. (в наст. время – Дмитровский пер., д. 16, где прожил до своей смерти.

Дмитровский пер. (бывш. Хлебный пер.), д. 16, доходный дом Н. И. Водова

Александр Васильевич Дружинин умер от чахотки 19 января 1864 г. и похоронен в Санкт–Петербурге на Смоленском православном кладбище.

В. Г. Дружинин в своих воспоминания указывает, что «А<лександр> В<асильевич> прожил с матерью до своей смерти. У него была небольшая библиотека, которая погибла после его смерти и только впоследствии жалкие ее остатки, по преимуществу отдельные номера французских и английских журналов попали к моему отцу. После смерти А<лександра> В<асильевича> мой отец поместил М<арию> Пав<ловну> в тот же дом, где жил сам с семьей, на Моховую, в д. No 8. У ней была отдельная квартира, сообщавшаяся с квартирой отца через чистую черную лестницу. Она продолжала жить своим хозяйством и ездила каждую весну в Марьинское» ( 30*). В 1980 г. дом был снесен и на его месте в 1990 г. построено новое четырехэтажное административное здание.

Далее В. Г. Дружинин пишет, что «в 1870 г. пришлось переменить квартиры, и отец купил дом No 23 по Сергиевской улице и в нижнем этаже поселил М<арию> П<авловну>. Ее квартира сообщалась внутренней винтовой лестницей.»

Улица Чайковского (Сергиевская), д. 23 Дом А. П. Несвицкой (Новицкой) - Дом графини С. В. Паниной

Однако, как следует из воспоминаний А. Н. Энден, внучки Г. В. и О. П. Дружининых, – Г. В. Дружинин приобрел особняк на ул. Сергиевской, д. 45, который был перестроен в 1869–1870 г.г. архитектором Д. Д. Соколовым и фасад дома был выполнен в «новогреческом» стиле, – украшен полуколоннами с пилястрами ионического ордера и скульптурами кариатид.

А. Н. Энден указывает, что «в воспоминаниях Мамы (прим. – Александры Григорьевны), до этого дома их семья жила в другом доме на той же Сергиевской, а этот дом купил мой дедушка уже позднее, когда Мама была уже замужем». Вполне возможно, что Дружинины после переезда с ул. Моховой д. 8, жили вначале на Сергиевской, д. 23, а после завершения перестройки, переехали уже на Сергиевскую, д. 45, а д. 23 продали.

А. Н. Энден так описывает особняк Дружининых, – «небольшой двухэтажный особнячок коричневого цвета. Нижний этаж вровень с тротуаром, в верхнем по фасаду 9 иди 10 окон с цельными стеклами. Крайние окна украшены с обеих сторон какими-то женскими фигурами барельефами, посередине дома высокая парадная дверь с подъездом».

Улица Чайковского (Сергиевская), д. 45 (Дом корнета А. С. Юревича)

Из воспоминаний А. Н. Энден, – Г. В. Дружинин «был страстным любителем картин, старинного фарфора, бронзы и, получив возможность, стал приобретать всевозможные прекрасные вещи, так что коллекции его стали известны и многие любители просили разрешения осмотреть их. Маленький особняк на Сергиевской стал походить на музей. Между прочим, в приобретении многих картин, мраморных фигур и других вещей ему много помогал писатель Григорович, большой знаток в старинных предметах искусства и друг семьи Дружининых».

Улица Чайковского (Сергиевская), д. 45, 1992г. (Из личного архива Г. Г. Заварова)

Вот еще некоторые описания дома Дружининых, изложенные А. Н. Энден:

«Большая прихожая внизу обставлена вдоль стен большими рундуками светлого дерева, в которые складываются на лето ковры и портьеры. Вспоминается старый швейцар Афанасий с отвисшей нижней губой, кряхтя влезающий на лесенку, чтобы заправить керосиновые лампы с вертушкой вроде вентилятора, надетого на стекло лампы. До сих пор слышу жужжание этих вертушек в тишине большой залы.

Прямо против входной двери широкая мраморная белая лестница с красной ковровой дорожкой. Над ней с потолка спускается старинный огромный фонарь, вероятно венецианской работы, с бронзовыми украшениями, очевидно, он был настолько массивен, что остался висеть на своем месте и мне было приятно увидеть его в 1952-м году, когда я была в Ленинграде и пошла посмотреть на старый дом, в котором разместился какой-то детдом.

На площадках лестницы стояли белые банкетки с красной обивкой. На верхней площадке дверь в комнаты была слева, а справа прямо напротив двери было большое во всю стену зеркало, отражавшее дверь, и многие по ошибке поворачивали вправо и упирались прямо в зеркало.

Дверь вела сначала в аванзалу, длинную во всю ширину зала, с которым соединялась аркой, поддерживаемой по бокам двумя кариатидами. В аванзале стояла изумительная по красоте старинная голландская мебель с тонкой росписью и инкрустацией, большой стол, вместительные шкафы, стулья с высокими узкими спинками, на столе стояла огромная китайская фарфоровая ваза, стена за этим столом была стеклянная, через нее была видна вся лестница. В аванзале две двери: одна в дедушкин кабинет, другая в "зелененькую".

Зал был большой, с красивым блестящим паркетом, на котором так хорошо было, разбежавшись, катиться, как на льду. По углам зала стояли высокие вазы, кончавшиеся наверху бронзовыми канделябрами; когда зажигались все свечи в этих канделябрах и в большой люстре, спускавшейся с потолка, а еще в стенных бронзовых бра, то было очень светло, несмотря на то, что кроме свечей, другого освещения не было. Зато в обычные дни в зале стояла только одна свечка на рояле, и я очень боялась темных пустых комнат. Мебель в зале была белая полированная, с золотистой шелковой обивкой, на небольших ломберных столиках стояли высокие канделябры в виде черных женщин, и над ними бронзовые подсвечники.

Из зала одна дверь вела в большую красную гостиную, выходившую на фасад. В обычные дни туда никто не заходил, а мы, дети, любили там играть, а когда немного подросла, я любила забираться туда с книгой: там были такие удобные мягкие глубокие кресла и никто не мешал читать.

На стенах висели картины, в углах комнаты стояли мраморные фигуры: амур с колчаном, спящий младенец и бюст Екатерины второй в парике и очень милой улыбкой.

Девочка с яблоками (Из личного архива Г. Г. Заварова)

Рядом с "зелененькой" была "мокетная" - что означало это название - не знаю, может быть из-за красивой обивки мебели - по светлому бархату венки разноцветных цветов. На большом полушкафе стиля "буль" стояла коллекция фарфоровых статуэток, севрских и саксонских.

Дальше шли по фасаду комнаты, в которых проходила бабушкина жизнь: будуар и спальная. В спальной не было никаких особых украшений, будуар же был очень уютный: мебель обита серым тисненым штофом, картин не было, на стенах висели фотографии…

В будуаре были удобные глубокие мягкие кресла, большая настольная лампа на столе черного дерева с белыми костяными инкрустациями. В кресле перед столом обычно и сидела бабушка, здесь по утрам пила кофе... Еще из мебели в будуаре стоял секретер розового дерева с бронзой и в углу, около окна, небольшой столик с инкрустацией. Здесь, в будуаре, бабушке подавался 3-хчасовой чай, а после обеда на чайный столик ставилась ваза с фруктами. Теперь я вернусь снова в залу.

Из нее в другую от гостиной сторону была сначала проходная маленькая комната "красненькая" и затем столовая. "Красненькая" была вся увешана картинами, а перед окном стояла на постаменте большая мраморная фигура - "Ревекка", держащая на плече кувшин.

Столовая была длинная, темноватая комната с высокими темными дубовыми панелями. На правой стене висела большая картина французской школы, изображавшая стадо баранов, а дальше вся стена была увешана старинными фарфоровыми тарелками, большей частью саксонскими, и в середине большие бронзовые часы. Дверь в левой стене вела в буфет и длинный коридор, в который выходил ряд жилых комнат. Коридор загибался под прямым углом и упирался в бабушкину уборную с рядом платяных шкафов, находившуюся рядом с бабушкиной спальной.

Кроме картин, предметов мебели, скульптур, гравюр и фарфора в шкафах и кладовой хранились: большая коллекция старинного серебра: кубков, стаканов, чаш, солонок, и сервизы старинного фарфора, не знаю, на сколько персон, но я только один раз видела длинный стол в столовой, накрытый в день свадьбы дяди Миши и стол был уставлен этой изумительно красивой посудой. Кроме этого сервиза был еще один, с разноцветными птицами - его получила в приданое любимая бабушкина дочка Нюточка - тетя Аня Чермоева.»

По материалам Главного выкупного учреждения Министерства финансов России за 1862–1897 г.г. (РГИА, Ф. 577, Оп. 35, Д. 5216), – Дружинины М. П. и Г. В. в период 16.10.1870 – 05.03.1871 г.г., упомянуты как владельцы деревень Марьинско и Васильевско.

В декабре 1871 г. Мария Павловна скончалась и была похоронена вместе с мужем в Санкт–Петербурге на Смоленском православном кладбище. По воспоминаниям А. Н. Энден, – «мать дедушки, Марья Павловна Дружинина была женщина образованная, культурная, чрезвычайно хлебосольная… …всех радушно принимала и была всеми уважаема и любима».

Фотография памятника на могиле А. В. Дружинина и его матери, установленного Г. Заваровым в наши дни.

После смерти Марии Павловны в 1871 г., имение переходит к старшему сыну – Григорию Васильевичу Дружинину.

Старший брат Александра Васильевича Дружинина – Григорий Васильевич (18.08.1821 – 18.07.1889), в 1838 г. окончил Первый кадетский корпус, служил в молодые годы в Санкт–Петербурге, впоследствии полковник самого почетного лейб–гвардии Преображенского полка В 1850 г. женился на Ольге Петровне Харитоновой (1831 – 1902), дочери екатеринбургского купца Петра Яковлевича Харитонова (1794 – 1838) и Марии Львовны Расторгуевой (1796 - 1869 или 1870), которая в свою очередь, была дочерью владельца Кыштымских, Каслинского, Нязя–Петровского горных заводов, Вольского купца первой гильдии Льва Ивановича Расторгуева (? – 10.02.1823 г.) (РГИА. Ф. 37. Оп. 3. Д. 362. Л. 14).

По воспоминаниям А. Н. Энден, – «в семье бабушки Ольги Петровны сохранились рассказы, рисующие самодурства, вроде того, как на свадьбе у одного из Расторгуевых поливали всю дорогу от церкви до дома шампанским, или рассказ о двух сестрах, дочерях Льва Расторгуева, Марии Львовне Харитоновой (матери моей бабушки) и Екатерине Львовне Зотовой, которые жили в большом Расторгуевском доме в Екатеринбурге, сохранившемся до сих пор, на разных половинах дома, у каждой половины был отдельный подъезд, сестры были в ссоре и лишь один раз в году - для соблюдения приличий, они обменивались визитами, причем закладывалась карета, в нее садилась одна из прабабушек и торжественно, с лакеем на козлах, карета огибала дом и останавливалась у подъезда другой прабабушки. Просидев у сестры положенное время, прабабушка тем же порядком возвращалась на свою половину, а через некоторое время другая сестра таким же манером "отдавала визит"».

У П. Я. и М. Л. Харитоновых помимо Ольги Петровны (младшей дочери), имелись еще сын Георгий Петрович (род. в 1824 г.) и дочь Александра Петровна (род. в 1827 г.), которая была выдана замуж за Александра Григорьевича Зотова, сына управляющего Верх-Исетского завода Григория Федотовича Зотова. (РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 2. Д. 7. Л. 6.). Еще шестеро детей умерло в младенчестве.

Вскоре после женитьбы, 26.09.1853 г., Григорий Васильевич Дружинин получил от тещи – М. Л. Расторгуевой, одной из наследниц отца – Л. И. Расторгуева, доверенность на управление Кыштымскими горными заводами.

Согласно указанной доверенности, все горные заводы наследниц Л. И. Расторгуева со стороны М. Л. Харитоновой передавались Г. В. Дружинину в «безотчетное заведывание и управление», о чем и было сообщено приказом от поверенного Г. В. Дружинина Главному Кыштымскому заводскому управлению. Г. В. Дружинин в чине полковника был переведен 11.05.1853 года из лейб-гвардии Московского полка в лейб-гвардии Преображенский полк, а в 1856 году лет уволен со службы по домашним обстоятельствам в чине генерал-майора. С 1853 года и практически до самой смерти в 1889 году Г. В. Дружинин оставался доверенным лицом М. Л. Харитоновой, а после ее смерти в 1869 году - ее дочери Ольги Петровны, своей жены. Став поверенным М. Л. Харитоновой и, по сути дела, полновластным хозяином в управлении частью Кыштымского горного округа, Г. В. Дружинин был страстным коллекционером картин, художественной бронзы, фарфора, что впоследствии передалось и его сыну – В. Г Дружинину.

В материалах Главного выкупного учреждения Министерства финансов России за 1862–1897 г.г. (РГИА, Ф. 577, Оп. 35, Д 15148), – Дружинин Г. В. в период 11.05.1884 – 08.10.1884 гг., упомянут как владелец деревни Лотохово (Андреевское).

Согласно Материалам по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Частновладельческое хозяйство в Гдовском уезде. СПб., издано в 1891 г. (т. 5, стр. 123), – в 1888 г. имение Мариинское, принадлежавшее Г. В. Дружинину состояло из 3-х отдельных земельных участков, в его состав водило 1375 десятин земли, в т.ч. 6 десятин усадебной земли.

Григорий Васильевич Дружинин. (фототипия) Из альбома портретов бывших кадет 1 Кадетского Корпуса / Альбомъ портретовъ бывшiхъ кадетъ I Кадетскаго Корпуса. Фототипия К. Штейна и С. Лаптева. 1882. 313 C

В последние годы жизни Григорий Васильевич Дружинин летом не приезжал в Мариинское, а жил на даче в г. Гатчина, где и умер летом 1889 г.. Похоронен в Санкт–Петербурге, на Смоленском православно кладбище (59*). Однако, по памятным книжкам Санкт–Петербургской губернии за 1898, 1899, 1900 гг., – Дружинин Григорий Васильевич, генерал–майор, был еще указан как владелец мызы Мариинская, 1015 десятин. После смерти Г. В. Дружинина, усадьба переходит к его вдове Дружининой Ольге Петровне (Памятная книжка Санкт–Петербургской губернии за 1905 г.).

Фотография могилы Г. В. Дружинина на Смоленском кладбище

После смерти Г. В. Дружинина, усадьба в Мариинском переходит к его вдове Дружининой Ольге Петровне (Памятная книжка Санкт–Петербургской губернии за 1905 г.).

Сама Ольга Петровна Дружинина, по воспоминаниям А. Н. Энден, – «была очень скромным человеком, не любила никакой пышности, одевалась всегда в темное платье старинного покроя, на голове носила кружевную черную наколку - такой и живет она в моей памяти. Она очень редко выезжала, всегда в карете, визитами не очень затрудняла себя: подъехав к подъезду, посылала лакея, который ехал рядом с кучером в длинной ливрее с галунами, со своей визитной карточкой и с приказанием: "Пусть швейцар скажет, что приезжали, когда их не было дома". Таким образом, не выходя из кареты, она "делала визиты", объезжая своих знакомых, наверно, не больше, чем раз или два в год». Как пишет А. Н. Энден, – «в нашей семье считали, что на картине Федотова "Сватовство майора" невеста была написана с моей бабушки»

П. А. Федотов. Сватовство майора, 1848 г., Государственная Третьяковская галерея

Незадолго до своей смерти О. П. Дружинина продала свой особняк по ул. Сергиевской, и переехала в квартиру на этой же улице, где и скончалась в 1902 г. и была похоронена в Санкт–Петербурге, на Смоленском православном кладбище, рядом с мужем Г. В. Дружининым (59*).

Фотография могилы О. П. Дружининой на Смоленском кладбище

А. Н. Энден описывает в своих воспоминаниях раздел наследства О. П. Дружининой: «После ее смерти у "мальчиков и девочек", как мы неуважительно прозвали своих дядюшек и тетушек вместе с Мамой, начались "заседания". Дядя Вася, который занимался всеми финансовыми делами, должен был поставить всех в известность о доходах и расходах, о делах на Кыштымском заводе и т.д. Затем приступили к разделу всего, что осталось после бабушки: картины, бронзовые и фарфоровые старинные вещи, мебель, мраморные фигуры, бриллианты. Не обошлось без некоторых стычек, но "девочки" были убеждены в лояльности "мальчиков" и только впоследствии согласились с нами, молодым поколением, что "мальчики" не были бескорыстны и что лучшие вещи достались им. Между прочим Маме досталась мраморная статуя "Ревекка", которая ей очень нравилась и вот впоследствии с Ревеккой были связаны столько неудобств и тревог, что она отравляла все наши переезды - фигура была в человеческий рост, да еще отдельно тяжелый пьедестал. В результате многих переездов бедной Ревекке все же отломили палец. Самые хорошие вещи достались дяде Васе, который хорошо знал цену вещам.»

Григорий Васильевич Дружинин и Ольга Петровна Дружинина прожили в браке почти сорок лет, с 1850 по 1889 годы, смерть Г. В. Дружинина в 1889 г. разлучила их, но после смерти О. П. Дружининой в 1902 г., их души соединились, и могилы находятся на Смоленском кладбище рядом друг с другом.